Герои былых времен [HL] - Юлия Федотова

— Э нет! — оборвал его мечты Рагнар. — Вот об этом забудь! Слышал я одну притчу про древнего героя. Гераклом мужика звали. Ему тоже пришлось подвиги вершить. Десять или двенадцать, не помню… Он все больше с измененной живностью возился — кого истреблял, кого, наоборот, добывал. А однажды ему велели вычистить конюшни у какого-то аполидийского царя. Как его… Ав… Ав… Забыл. Короче, вычистил он их. И что бы вы думали… — Он обвел слушателей взглядом, выдерживая театральную паузу.

— Что?! — выдохнула заинтригованная Ильза.

— Не засчитали за подвиг, вот что! А знаете почему? Он подрядился на работу за плату! Скотом хотел взять. Притом что и скот в Аполидии всегда гроши стоил, и царь его надул, не заплатил вовсе — неважно. Сказали, раз имел корысть, значит, не подвиг! Представляете, какая досада!

Но Ильзу рассказ разочаровал. Не вызвал сочувствия.

— Подумаешь, — сказала она пренебрежительно. — Я лично сотни раз чистила дядюшкину конюшню, и платить мне никто не думал. Но за подвиг все равно не засчитывалось. Что героического в уборке конюшни? Так все поступают.

Рагнар нахмурился. Он смутно помнил: что-то с царскими конюшнями было не так, какая-то сложность существовала… Только герой мог их вычистить. А почему?.. Забыл, безнадежно забыл!

— Вот неучи! — скорбно вздохнула Меридит. Она, как и большинство присутствующих, прекрасно знала историю с Авгиевыми конюшнями. — Хотя Рагнар, пожалуй, прав. Будем действовать бескорыстно. На всякий случай…

— Конюшни конюшнями, а где у нас Бандарох Августус? — вдруг вспомнила сильфида.

Бандароха Августуса не было. Нигде. Кричали, звали — не откликался. Искали — не нашли. Ценой невероятных усилий откатили каменную глыбу от входа в расселину — пусто.

— Все! — драматически объявила Энка после очередной бесплодной попытки докричаться. — Значит, он отстал, когда мы бежали от тролля, и тот его сожрал. А мы и не заметили! Не уберегли! Бедный Бандарох! Давайте возведем ему символическую могилу, это будет трогательно!

— Скажешь тоже! — возмутился рыцарь. — Как это — не уберегли! Я лично его всю дорогу волок, а потом запихал в трещину! Рядом со мной сидел, пока мы прятались!

— Это обнадеживает, — немного разочарованно вздохнула сильфида. — Значит, он просто пропал, когда мы сражались. Испугался и убежал куда-то. Хельги, обернись-ка ты волком…

— Ну вот еще! — обиженно перебил тот. — Не стану я никем оборачиваться. Тем более при посторонних. Это неприлично.

— Если ты не обернешься, то не сможешь выйти на след, — миролюбиво пояснила сильфида. — Не бойся, мы отвернемся. А хочешь, превращайся частями, как прежде моих женихов распугивал. Лишь бы тебе было удобно вынюхивать.

Хельги недовольно фыркнул:

— Дался вам этот Бандарох! Не желаю его вынюхивать! У меня еще даже рука не срослась. Вот! — Он довольно энергично помахал кистью перед носом девицы.

Тогда в дело вмешалась Меридит. Чмокнула брата по оружию в щеку и попросила:

— Хельги, счастье мое, ну хватит уже изображать идиота! Быстренько оборачивайся и нюхай, не то я тебя стукну прямо по шее, честное слово!

— Рука у меня не действует! — воззвал тот к ее состраданию. — Даже пальцы не шевелятся!

Но диса логично и бессердечно возразила:

— Ты ведь не пальцами нюхать будешь.

Подменный сын ярла встал и обреченно потрусил к расселине. На полпути оглянулся и велел грозно:

— Только не вздумайте подглядывать! — Хотя оборачиваться целиком он, разумеется, не собирался. Обошелся одной волчьей головой. Но даже она не помогла. Следы свидетельствовали однозначно: в расселину Августус проник, наружу не вышел. Прямо тут, внутри, и сгинул!

— Значит, кобольды уволокли, — предложил новую версию Орвуд, памятуя о случае из собственной биографии. — У них есть тайные проходы в скалах.

— В наше время кобольды у побережья не водились, — усомнился демон.

— Мало ли что было… вернее, будет в наше время! Теперь все иначе, пора к этому привыкнуть.

— Надо говорить не «теперь», а «прежде было». Мы ведь в прошлом находимся, — поправил гнома Эдуард.

— Все я правильно сказал. Мы здесь, значит, прошлое для нас — настоящее и происходит сейчас, и нужно говорить…

Тут Ильза громко и сладко зевнула.

— Наш долг — спасать Избранника Августуса! — громко напомнила амазонка, решив, что беседа зашла не в то русло.

Сильфида в ответ театрально развела руками:

— Уж и не знаю, как нам быть! То ли Мир спасать, то ли Избранников! Разорваться впору! Хотя по мне, так мир важнее будет!

Рагнар миролюбиво похлопал девицу по плечу:

— Ладно, не вредничай. Не оставим же мы нашего Бандароха в беде!

— Само собой! — продолжала иронизировать та. — Если мы даже эту особу, — она кивнула на Эфиселию, — бросились защищать как родную, разве сможем пережить потерю нашего, собственного Бандароха! Надо выручать боевого товарища!

— Разве вы были знакомы прежде? — удивилась амазонка. Она до сих пор не поняла этого — слишком старательно избегала общения с новыми спутниками.

— А как же! — усмехнулась Энка. — В последний раз мир вместе спасали. Нам, знаешь, не впервой. — И умолкла, предоставив деве возможность переварить услышанное.

Несколько часов они просидели в расселине. Ждали, не захотят ли кобольды напасть, не откроют ли тайный ход в свои подземелья. За это время Хельги пришлось ровно десять раз втолковывать нетерпеливой сильфиде, что проникнуть туда сквозь стену он не в состоянии, потому что камень не серый, а вовсе даже красный. Типичный красный гранит-рапакиви, состоящий из сферических агрегатов калийного полевого шпата, окаймленных оболочкой олигоклаза! Неужели не ясно, что спригганская магия против такой породы совершенно бессильна?!

Но неугомонная девица в магии смыслила мало, в петрографии — еще меньше, так что разговор «в пользу бедных» (по определению Орвуда) периодически возобновлялся. Под конец Хельги совсем потерял терпение и принялся угрожать скандалистке цикутой, которая якобы растет неподалеку. Надо только нарвать и в суп бросить. Энка, разумеется, в долгу не осталась, в расселине стало шумно. Так что диковинному существу, внезапно возникшему у входа, пришлось потрудиться, чтобы привлечь к себе внимание присутствующих.

Первым его появление заметил Рагнар.

— О! — обрадовался он. — Опять ты! Надо же, а я думал, ты мне спьяну померещился! Ну заходи, раз пришел, гостем будешь! — Он сделал широкий приглашающий жест, будто не в крошечную пещерку пришельца зазывал, а в царские хоромы.

— Королева Мэб не забыла о вас! — объявил карлик, игнорируя приглашение. — Трепещите, твари, прогневившие королеву! Я, посланец Пурцинигелус, прибыл объявить волю ее! Один из вас отныне пленник королевы. Велено вам явиться к престолу и отдаться на милость ее величества, иначе жизнь пленника будет короткой, а смерть — долгой и мучительной. Повинуйтесь, презренные твари!